Смехолечебная премьера

Зритель хочет смеяться. Так было во все времена, господа. Да, конечно, драмы и трагедии, вскрывающие закоренелые язвы общества и выносящие на свет белый подлость человеческой сущности, безусловно, нужны. Но, кстати, кто ещё не знал – само слово «трагедия» в переводе с греческого звучит как «песнь козлов». А посему даже в высоком жанре можно найти нечто комичное. А зритель хочет смеяться. Как не странно, чем ужаснее вокруг него обстановка, чем больше давление – тем раскатистее и громче смех, тем ироничнее и острее образы. Итак, на этот раз Саровский драматический «замахнулся» на Жана-Батиста нашего Мольера. Спектакль «Лекарь поневоле» ставит (хотя мы, честно, нежно любим всех приезжих режиссёров), загадочный Эдуард Шахов, номинант самой престижной российской театральной премии «Золотая Маска». Почему загадочный? Потому что для саровского зрителя он пока ещё личность таинственная – «Лекарь поневоле» станет его первой постановкой в Сарове. 

До премьеры мы, по сложившейся традиции, пообщались с режиссёром.
– Эдуард Зуфарович, почему Мольер и почему именно «Лекарь поневоле»?
– Театру нужна была комедия, поэтому искали, выбирали, решали, готовы были даже ставить современную комедию (за что лично я был очень «за»). Я вполне могу понять это, театру нужна публика, зритель, касса. Тем более, театру в маленьком городе. Мы пообщались с завлитом, Ольгой Логиновой, и пришло понимание, что должно быть больше художественного начала. В итоге «докатились» до Мольера. (Улыбается. – ред.)
Небольшая справочка: впервые спектакль по пьесе Мольера «Лекарь поневоле» был показан на сцене Пале-Рояль 6 августа 1666 года. Жорж Шарль Альфонс Брюно Бордонов, известный французский историк и писатель, характеризует пьесу следующим образом: «Действие комедии отличается крайней простотой, почти примитивностью, и редкостным неправдоподобием. Персонажи её – размалёванные кричащими красками куклы с весёлыми рожами. Вместо психологии – по-крестьянски неуклюжие, ребячливые проказы. Но в этом фарсе – возвращение к истокам. Здесь чувствуешь жизнерадостный дух наших отцов, свойственный им (и нам доставшийся) вкус к грубоватым шуткам и розыгрышам, слышишь их раскатистый смех. Здесь дышишь воздухом очень давних, очень трудных времён, когда отчаянная жажда жить, заразительно смеяться, чтобы справиться с бедой, придавали людям силы, когда взрослые не забывали детства; воздухом деревни с её лесами, с зимними вечерами в хижинах среди речистых балагуров и бесшабашных пьянчужек. Словом, здесь есть что-то от нашей французской души в её первобытном, чистом виде».
Будет ли Эдуард Шахов придерживаться канонического прочтения материала или переосмыслит его и нарядит в современные, знакомые нам маски?
– Надо исходить из того, – отвечает Эдуард Зуфарович, – что публика конкретно в Сарове жаждет и любит классические вещи. В каждом городе и театре свои приоритеты. Условия договора с дирекцией ставят определённые ограничения – веселая комедия, без политических аллюзий. А соблазн был, конечно. Время всегда в тебе, оно просится быть осмыслено и жаждет творчески проявиться.
– Значит, никакой современности? Буффонадно-ярмарочный спектакль? Комедия в чистом виде, бесшабашный смех? Сейчас это востребовано?
– Через смех приходит очищение, преодоление негатива. Это востребовано в любое время. А что касается современности… Человек всегда остаётся человеком. Как сказал Бродский: «Нет никакой истории развития человечества, есть история развития костюма». Если судить по сегодняшним зрителям, у них те же эмоции, те же чувства, что и у публики 17-го века. Это данность, в этом нет ничего плохого. Комедия сама по себе шумная, яркая, пышущая энергией. Пьеса написана в этой природе. Мольер сам был актёром своего театра и у него тоже стоял вопрос, как прожить. Ему нужна была касса, как ни банально это звучит. Это кассовая вещь и комедия для широкого круга зрителя. По-другому её и не поставишь. Если ты взял такой материал, то существуешь в этом жанре, в этой природе.
– Как наши актёры вливаются в этот стиль?
– Абсолютно профессиональный подход – принимают как должное и работают. Хорошее дисциплинированное отношение к работе. Трудимся уже больше месяца. У меня задача простая – это комедия и она должна быть смешной. Но не потому, что мы правильно и забавно прочитаем текст. Надо смешно разыграть. И поэтому мы пытаемся делать яркий буффонный внешний рисунок.
– Костюмы будут исторические?
– Да, костюмы будут исторические, а ребята будут современные, по-другому быть не может. Замшелый музейный театр, думаю, никому не интересен. Человек живёт в современном мире, ему просто не интересно будет находиться в зрительном зале.
– Эдуард Зуфарович, для постановки спектакля вам отводится очень мало времени. Вот отзвучат премьерные аплодисменты, Вы уедете. А важно ли Вам, как долго живёт спектакль, какова его судьба в том или ином театре?
– Что касается сроков – они вполне достаточны и не самые сжатые в моей практике. Про судьбу спектакля – для меня это очень важно, есть один театр, где моя постановка живёт уже более десятилетия и не снимается с репертуара, хотя совершенно, кажется, не вписывается в общую концепцию театра. Я этим горжусь и счастлив. Надеюсь, что результат нашего совместного с актёрами, цехами, всеми службами Саровского драматического театра творчества также будет иметь счастливую и долгую жизнь.
Мы благодарим Эдуарда Шахова за беседу. История покажет, как сложится судьба спектакля «Лекарь поневоле». Надеемся, что пожелание режиссёра будет пророческим. А мы с удовольствием сходим на один из премьерных показов, которые состоятся 5, 6 и 11 мая.
Беседовала
Анна Шиченкова